Prawda jest okruchem lodu.
Вообще, он персонаж сложный и многогранный, а кроме того связан дружескими отношениями с Франтишеком и более чем дружескими с Ванессой, проживающими у St. Clementine
Итак, не очень краткое био.
ФИО Тадеуш Витольд Виленски
Возраст 27 лет (11.06.1985) (прибыл 11.06.2012)
Голова HZbjd, WangYe (亡夜
Тело HZbjd нового образца
ОЧЕНЬ МНОГОБУКАФТадеуш родился в семье преуспевающего юриста Януша Марека Виленски и его жены, художницы-портретистки Аурики Виленской (в девичестве Маренеску). Несмотря на польскую традицию жене присоединять фамилию мужа к своей собственной, тем более логичную, что род Маренеску считался одним из древнейших в Румынии, Аурика отказалась от этой идеи, видимо, как раз не желая демонстрировать свое происхождение. Девушка была просто красавицей в молодости и остается ей по сию пору. Будучи уже взрослой и даже зрелой женщиной, она ничуть не подурнела. Кажется, года вообще обходят ее стороной - может, чуть больше искушенности во взгляде, но ни морщин, ни мешков под глазами, ни хотя бы банальной усталости от жизни в лице гордой румынки не увидеть. Аурика прекрасна той выморочной красотой, которую встретишь только у потомственных дворян, принадлежащих к знатнейшим родам. Ее фамильное древо занимает свое почетное место над камином в гостиной их дома во Вроцлаве – рядом с фамильным древом ее мужа Януша. Так случайно вышло, что два древних рода – польский и румынский – объединились под крышей родового поместья Януша Виленски. Сам он происходил из столь же древнего и богатого рода, что и Аурика, и был так же невозможно красив. Аристократизм и прекрасную внешность мать и отец в полной мере передали Тадеушу.
Кажется странным, что Аурика открещивается от благородного родового имени Маренеску. Перейдя в семью мужа, она словно бы вовсе отказалась от своих корней, и гобелен с ее генеалогическим древом не отправился в мусорное ведро только заботами Януша. Разгадку такого презрения к своему румынскому происхождению знали только три человека – Януш, Аурика и Тадеуш (мать рассказала ему об этом в день совершеннолетия). Аурика является отдаленным потомком Элизабет Батори, Кровавой Графини. Все эти красивые легенды про вампиров, Влада Цепеша и его любовь к Элизабет, годные разве что пугать младших школьниц, внезапно оказались куда ближе к правде, чем подтвержденные многими историками выводы о том, что Элизабет Батори была маньяком-убийцей, и таким образом снискала себе прозвание Кровавой. В действительности, родовые изустные рассказы и некоторые документы, а так же необъяснимое долголетие рода Тадеуша не могли не навести на мысль о том, что вампиры существуют.
Впрочем, глазные зубы у Аурики, конечно, были вполне нормальной длины и остроты, как и у Тадеуша, разве что ее улыбка всегда была несколько неестественно белой. Мало что в ней выдавало потомка вампирского рода – волосы были красивого пепельного оттенка (весьма характерный для румынки цвет волос), глаза прозрачно-голубые, а вовсе не красные, черты лица тонкие и изящные, манеры, жесты и движения безупречны, кожа несколько бледновата. Но все это вполне можно списать как следствие многократных кровосмесительный браков в прошлом, которые и дают такой утонченный набор черт и характеристик.
Сам Тадеуш, пожалуй, больше походил на вампира. Видимо, смешавшаяся благородная кровь двух семейств дала самую утрированную внешность и характер, на которые только была способна. Если отец был высоким брюнетом с ярко-зелеными глазами и такой же, как у жены, бледной кожей, то Тадеуш унаследовал «цвета» скорее от матери. Ее просто пепельный цвет волос выродился в его серебристый, цвет отцовых и материных глаз смешался, подарив глазам молодого Виленски удивительный цвет морской волны, периодически, в зависимости от освещения и настроения непредсказуемо меняющийся от безбрежно-синего до изумрудного. Черты же Тадеуша были скорее отцовские, чуть удлиненный нос с тонкими крыльями, скептическая линия резко очерченных губ, высокий лоб. Но самыми удивительными в Тадеуше были заостренные звериные уши. В детстве он ужасно их стеснялся, и потому с самых ранних лет не позволял родителям и парикмахеру приближаться к себе с ножницами – маленький Тед отращивал свои прекрасные серебряные волосы, которые с готовностью и нечеловеческой быстротой отрастали до желаемой ему длины. Впрочем, ни в чем не отказывающие сыну Аурика и Януш уже со второго раза смирились, и больше попыток постричь Тадеуша не было. Тем более, оказалось, что длинные волосы ему очень идут.
Его внешность во многом сформировала его характер и увлечения. Лет в десять, когда Тадеуш увлекся готикой, он начал понимать, что острые уши, аристократизм, слухи о вампирах в роду и длинные волосы скорее дают ему фору, чем являются объектом насмешек. Впрочем, над ним и так никто никогда не смеялся. В частной школе, где он учился, рафинированные детки безмерно богатых родителей были слишком воспитаны, чтобы опускаться до этого. Кроме того, Тадеуш был весьма хорош собой в образе, который он создал себе сам еще в раннем детстве.
Готика расцветала у него в душе черным цветком. Миновав каким-то образом период подросткового слепого тыканья, подражания и непонимания готической субкультуры, юноша с самого начала стал лучшим ее представителем. Тадеуш многое чувствовал, что-то пробуждалось в его сознании, но это «что-то» он осознал, лишь когда ему исполнилось 18 и мать рассказала ему о кровавом следе, тянущемся за их семьей. Тогда у Теда все стало на свои места, хотя это осознание далось ему нелегко – с одной стороны и было лестным – с другой. По крайней мере, Тадеуш и даже его родители были рады, что Тед нашел себя сразу, полностью, всем сердцем отдавшись готике. Попробовав разные ее оттенки, от индастриала до лолиты, он остановился на «аристократичной готике», - да и какая могла бы подойти ему больше? Другое дело, что дорогоая готическая одежда заполняла его гардеробную, но во всем этом великолепии он ездил на концерты раз в полгода, не больше. Он далек от эпатажа и в обычной жизни предпочитает рубашки в клетку, простенькие свитера, иногда строгие костюмы. Отделение «темного мира» от реальной жизни ему просто необходимо, чтобы не скатиться в вампирическую тьму – юноша чувствует в себе зверя, монстра, и потому боится открываться до конца даже самому себе.
Но, даже не смотря на эту черноту, свивающуюся кольцами в душе, жизнь Тадеуша светла и довольно счастлива. Хотя отец и мать были заняты каждый своей работой – в обоих случаях это было дело всей жизни – они уделяли сыну много внимания, не говоря уже о деньгах. В основном воспитанием Тадеуша все-таки занимался отец-юрист, поэтому Тадеуш вырос таким рассудительным и четко осознающим, чего он хочет. Мать же Тадеуша, творческая натура, могла подолгу сидеть в своей мастерской безвылазно, вырисовывая реснички на очередном портрете увиденной на улице маленькой девочки или обдумывая новый проект. Правда, именно мать дала Тадеушу имя и выбрала по святцам второе. Однако, несмотря на почитание традиций и в целом позитивное отношение к католицизму в Польше, Аурика попросила не крестить Теда, и Януш почему-то согласился. Узнав о своих предках, Тадеуш не мог упрекнуть мать в этом – мало ли, как бы отдаленный потомок Батори повел себя во время обряда, и не пришлось ли бы вызывать экзорциста… (Кстати, как прошло крещение самой Аурики, она всегда умалчивала, из чего Тадеуш сделал вывод, что она отказалась от идеи крещения сына, в первую очередь, благодаря собственному примеру.) Таким образом, второе имя мальчику было выбрано согласно католической традиции, но он так и остался не крещен, за что с возрастом стал родителям чрезвычайно благодарен, ибо уже в подростковом возрасте позиционировал себя не то как пантеиста, не то как солипсиста – он сам не мог до конца в себе разобраться, но одно знал твердо: христианство – не для него. Впрочем, воинствующим атеистом или язычником он тоже никогда не был.
Красивый задумчивый мальчик с в высшей степени необычной судьбой сводил с ума всех своих сверстниц. От девочек у него не было отбоя со средней школы, но ни одной он не ответил взаимностью – наоборот, он неизменно отвечал им лютым холодным презрением, доводя дочек самых богатых людей Польши до слез. Его кукольная холодная красота была неприкосновенна.
В принципе, все было просто. Тадеуш искренне (и небезосновательно) считал свою мать прекраснейшей и талантливейшей женщиной в мире (ее портреты продавались наравне с картинами мастеров на лучших аукционах Европы), и потому презирал женщин как класс, будучи убежденным, что ни одной никогда не сравниться с Аурикой. Он вообще не понимал, как могут нравиться девушки, столь несовершенные создания, столь далекие от идеала.
Очень рано, еще в период первичного эротизма, лет в шесть, он осознал, что ему хочется быть всегда только в обществе мальчиков. Не просто дружить с ними и делать вид, что терпеть не может девчонок – все мальчишки проходят в детстве через этот период – но именно быть с мальчиками, держать их за руки, заглядывать им в глаза, прикасаться к ним.
В 12 лет у юного Виленски был первый поцелуй, и – ах! – именно с мальчиком. С этим юношей, одноклассником Матиушем Домбровски Тадеуш встречался до 17 лет, пока того родители не увезли в Британию, в Даремский университет. Молодые люди переписываются и по сей день и стабильно встречаются раз в год – на Рождество, но, кажется, у каждого теперь своя жизнь и они уже не понимают друг друга с полувзгляда, как прежде. Хотя Тадеуш все еще любит Мэтта за неимением других объектов привязанности. Сейчас, живя во Фанции, в Амьене, Тед страется не зацикливаться на прошлом, и у него случаются периодические связи, иногда даже влюбленности. Но настоящей любви больше не было. И часто по вечерам Тадеуш вспоминает Мэтта, глядя в вечернее небо Амьена.
Конечно, до совершеннолетия в родном Вроцлаве мальчик рос в атмосфере любви, роскоши и некоторой таинственности. Он был избалован вниманием, красивой жизнью и дорогими подарками до такой степени, что в один прекрасный день это все ему ужасно надоело, и он задумался о самостоятельной жизни всерьез – ему тогда было шестнадцать. Избаловать мальчика избаловали, но изнежить – не изнежили, и он знал, что всего хочет в жизни добиться сам. Начиная буквально с самостоятельного мытья полов в спальне. Поэтому с его шестнадцатилетия горничная убиралась решительно везде, кроме двух его комнат – спальни на втором и фотостудии, оборудованной на первом этаже. Тадеуш действительно хотел научиться все делать сам – и преуспел в этом в полной мере.
Одновременно с увлечением готикой или чуть позже Тадеуш заболел фотографией, она стала его настоящей страстью. Очевидно, именно от матери Тадеуш унаследовал любовь к запечатлению тайн природы на холсте – но, отдавая дань времени, юноша пошел по пути фотографии, а не рисования. Идея возможности выхватить у мира и времени картинку и запечатлеть ее навечно в неподвижности приводила его в какой-то суеверный восторг. С достатком его семьи получить самый дорогой из возможных фотоаппаратов не было проблемой. Однако, будучи юношей замкнутым, самостоятельным и любящим все доводить до конца, он не поддался на соблазн стать просто хозяином дорогущей техники, штампующим не несущие эстетической ценности и никому не нужные фото. Все свободное время он посвящал глубокому изучению фотографии; днями он просиживал над книгами, ходил на семинары, бродил с фотоаппаратом по божественно фотогеничному Вроцлаву, так и просившемуся быть запечатленным. Особенно осенью нравился Теду родной город, и именно осенняя пора была самой продуктивной для его творчества.
Там бы он и остался, но в 2002 Мэтт уехал в Англию, в следующем году Тадеуш узнал тайну своего рода, которая открыла ему глаза на многие вещи, которые он сам в себе не понимал, и тогда он понял, что ему не стоит оставаться в родном Вроцлаве. Приняв решение, он не стал колебаться. Поговорив со вздыхающей матерью и хмыкающим отцом, которые в конце концов одобрили его выбор, он собрал вещи и уехал на север Франции, в Амьен, поступать в Университет Пикардии на факультет искусств, и единственное, о чем он жалел, так это о том, что его любимая студия не влезет ни в один чемодан.
Почему его выбор пал именно на Амьен, он точно и сам не мог сказать – просто смотрел фотографии в интернете, выбирая какой-нибудь французский университет, где учат на фотографов, и виды этого города привлекли его внимание и влюбили в себя с первого взгляда. Почему-то Тадеушу нравилось, что именно строгий север, а не безбашенный юг дал ему кров в самой, по его мнению, прекрасной из стран.
Образованный в лучшей школе Польши, Тадеуш поступил безо всякого труда, можно сказать, с лихостью. Он полиглот, и французский язык – его самый любимый. Так что граничное условие – свободное владение языком – было соблюдено; экзамены сданы, и впереди ждало только счастье и занятие любимым делом.
Учеба в университете очень понравилась и запомнилась Тадеушу, хоть и пролетела для него довольно быстро. Он стал лучшим учеником факультета, его дипломная фотосессия была отмечена несколькими наградами. Тадеуш получил гражданство и остался в любимом Амьене, не менее любимом, чем далекий Вроцлав, где его всегда ждут мама и папа. Туда он приезжает не реже раза в три месяца: он очень уважает и любит родителей, как и старинный город, где он родился и вырос.
Теперь же он, дипломированный фотограф, один из лучших если не во всей Франции, то в Пикардии точно, живет в небольшом доме в центре, и весьма прилично зарабатывает фотосъемкой. Помимо этого он ведет курсы фотографии в культурном центре и курс портретной съемки в alma mater.
Конечно, все студентки сходят с ума по красавцу-поляку, но он все так же один. Однажды он съездил к Мэтту, осевшему в Лондоне – это была милая романтическая поездка, о которой Тед сохранил самые лучшие воспоминания – но больше этого не повторялось; они с Матиушем все больше отдалялись.
Однажды, будучи по работе в Париже, там он зашел в художественную школу, так сказать, оценить состояние современной столичной фотографии с профессиональной точки зрения и заодно посмотреть моделей. Однако вместо этого он познакомился с чудесной девушкой Ванессой, которая пришла найти фотографа для фотосессии в подарок своей подруге. Тед согласился, и с тех пор они с Ванессой остаются хорошими друзьями. Она, пожалуй, единственная женщина, кроме его матери, с кем Тадеуш общается с удовольствием. Сам по натуре замкнутый и молчаливый, он чувствует себя хорошо, когда она щебечет ему под руку даже во время съемки. Более того – он позволяет ей тискать его и заплетать волосы в косу.
Сейчас Тадеуш как никогда доволен своей жизнью и тем, что многого в ней он добился сам, собственным талантом и трудом. Только иногда ему снится, как они вдвоем с Матиушем, еще совсем дети, гуляют по осеннему парку во Вроцлаве, держась за руки.
Итак, не очень краткое био.
ФИО Тадеуш Витольд Виленски
Возраст 27 лет (11.06.1985) (прибыл 11.06.2012)
Голова HZbjd, WangYe (亡夜
Тело HZbjd нового образца
ОЧЕНЬ МНОГОБУКАФТадеуш родился в семье преуспевающего юриста Януша Марека Виленски и его жены, художницы-портретистки Аурики Виленской (в девичестве Маренеску). Несмотря на польскую традицию жене присоединять фамилию мужа к своей собственной, тем более логичную, что род Маренеску считался одним из древнейших в Румынии, Аурика отказалась от этой идеи, видимо, как раз не желая демонстрировать свое происхождение. Девушка была просто красавицей в молодости и остается ей по сию пору. Будучи уже взрослой и даже зрелой женщиной, она ничуть не подурнела. Кажется, года вообще обходят ее стороной - может, чуть больше искушенности во взгляде, но ни морщин, ни мешков под глазами, ни хотя бы банальной усталости от жизни в лице гордой румынки не увидеть. Аурика прекрасна той выморочной красотой, которую встретишь только у потомственных дворян, принадлежащих к знатнейшим родам. Ее фамильное древо занимает свое почетное место над камином в гостиной их дома во Вроцлаве – рядом с фамильным древом ее мужа Януша. Так случайно вышло, что два древних рода – польский и румынский – объединились под крышей родового поместья Януша Виленски. Сам он происходил из столь же древнего и богатого рода, что и Аурика, и был так же невозможно красив. Аристократизм и прекрасную внешность мать и отец в полной мере передали Тадеушу.
Кажется странным, что Аурика открещивается от благородного родового имени Маренеску. Перейдя в семью мужа, она словно бы вовсе отказалась от своих корней, и гобелен с ее генеалогическим древом не отправился в мусорное ведро только заботами Януша. Разгадку такого презрения к своему румынскому происхождению знали только три человека – Януш, Аурика и Тадеуш (мать рассказала ему об этом в день совершеннолетия). Аурика является отдаленным потомком Элизабет Батори, Кровавой Графини. Все эти красивые легенды про вампиров, Влада Цепеша и его любовь к Элизабет, годные разве что пугать младших школьниц, внезапно оказались куда ближе к правде, чем подтвержденные многими историками выводы о том, что Элизабет Батори была маньяком-убийцей, и таким образом снискала себе прозвание Кровавой. В действительности, родовые изустные рассказы и некоторые документы, а так же необъяснимое долголетие рода Тадеуша не могли не навести на мысль о том, что вампиры существуют.
Впрочем, глазные зубы у Аурики, конечно, были вполне нормальной длины и остроты, как и у Тадеуша, разве что ее улыбка всегда была несколько неестественно белой. Мало что в ней выдавало потомка вампирского рода – волосы были красивого пепельного оттенка (весьма характерный для румынки цвет волос), глаза прозрачно-голубые, а вовсе не красные, черты лица тонкие и изящные, манеры, жесты и движения безупречны, кожа несколько бледновата. Но все это вполне можно списать как следствие многократных кровосмесительный браков в прошлом, которые и дают такой утонченный набор черт и характеристик.
Сам Тадеуш, пожалуй, больше походил на вампира. Видимо, смешавшаяся благородная кровь двух семейств дала самую утрированную внешность и характер, на которые только была способна. Если отец был высоким брюнетом с ярко-зелеными глазами и такой же, как у жены, бледной кожей, то Тадеуш унаследовал «цвета» скорее от матери. Ее просто пепельный цвет волос выродился в его серебристый, цвет отцовых и материных глаз смешался, подарив глазам молодого Виленски удивительный цвет морской волны, периодически, в зависимости от освещения и настроения непредсказуемо меняющийся от безбрежно-синего до изумрудного. Черты же Тадеуша были скорее отцовские, чуть удлиненный нос с тонкими крыльями, скептическая линия резко очерченных губ, высокий лоб. Но самыми удивительными в Тадеуше были заостренные звериные уши. В детстве он ужасно их стеснялся, и потому с самых ранних лет не позволял родителям и парикмахеру приближаться к себе с ножницами – маленький Тед отращивал свои прекрасные серебряные волосы, которые с готовностью и нечеловеческой быстротой отрастали до желаемой ему длины. Впрочем, ни в чем не отказывающие сыну Аурика и Януш уже со второго раза смирились, и больше попыток постричь Тадеуша не было. Тем более, оказалось, что длинные волосы ему очень идут.
Его внешность во многом сформировала его характер и увлечения. Лет в десять, когда Тадеуш увлекся готикой, он начал понимать, что острые уши, аристократизм, слухи о вампирах в роду и длинные волосы скорее дают ему фору, чем являются объектом насмешек. Впрочем, над ним и так никто никогда не смеялся. В частной школе, где он учился, рафинированные детки безмерно богатых родителей были слишком воспитаны, чтобы опускаться до этого. Кроме того, Тадеуш был весьма хорош собой в образе, который он создал себе сам еще в раннем детстве.
Готика расцветала у него в душе черным цветком. Миновав каким-то образом период подросткового слепого тыканья, подражания и непонимания готической субкультуры, юноша с самого начала стал лучшим ее представителем. Тадеуш многое чувствовал, что-то пробуждалось в его сознании, но это «что-то» он осознал, лишь когда ему исполнилось 18 и мать рассказала ему о кровавом следе, тянущемся за их семьей. Тогда у Теда все стало на свои места, хотя это осознание далось ему нелегко – с одной стороны и было лестным – с другой. По крайней мере, Тадеуш и даже его родители были рады, что Тед нашел себя сразу, полностью, всем сердцем отдавшись готике. Попробовав разные ее оттенки, от индастриала до лолиты, он остановился на «аристократичной готике», - да и какая могла бы подойти ему больше? Другое дело, что дорогоая готическая одежда заполняла его гардеробную, но во всем этом великолепии он ездил на концерты раз в полгода, не больше. Он далек от эпатажа и в обычной жизни предпочитает рубашки в клетку, простенькие свитера, иногда строгие костюмы. Отделение «темного мира» от реальной жизни ему просто необходимо, чтобы не скатиться в вампирическую тьму – юноша чувствует в себе зверя, монстра, и потому боится открываться до конца даже самому себе.
Но, даже не смотря на эту черноту, свивающуюся кольцами в душе, жизнь Тадеуша светла и довольно счастлива. Хотя отец и мать были заняты каждый своей работой – в обоих случаях это было дело всей жизни – они уделяли сыну много внимания, не говоря уже о деньгах. В основном воспитанием Тадеуша все-таки занимался отец-юрист, поэтому Тадеуш вырос таким рассудительным и четко осознающим, чего он хочет. Мать же Тадеуша, творческая натура, могла подолгу сидеть в своей мастерской безвылазно, вырисовывая реснички на очередном портрете увиденной на улице маленькой девочки или обдумывая новый проект. Правда, именно мать дала Тадеушу имя и выбрала по святцам второе. Однако, несмотря на почитание традиций и в целом позитивное отношение к католицизму в Польше, Аурика попросила не крестить Теда, и Януш почему-то согласился. Узнав о своих предках, Тадеуш не мог упрекнуть мать в этом – мало ли, как бы отдаленный потомок Батори повел себя во время обряда, и не пришлось ли бы вызывать экзорциста… (Кстати, как прошло крещение самой Аурики, она всегда умалчивала, из чего Тадеуш сделал вывод, что она отказалась от идеи крещения сына, в первую очередь, благодаря собственному примеру.) Таким образом, второе имя мальчику было выбрано согласно католической традиции, но он так и остался не крещен, за что с возрастом стал родителям чрезвычайно благодарен, ибо уже в подростковом возрасте позиционировал себя не то как пантеиста, не то как солипсиста – он сам не мог до конца в себе разобраться, но одно знал твердо: христианство – не для него. Впрочем, воинствующим атеистом или язычником он тоже никогда не был.
Красивый задумчивый мальчик с в высшей степени необычной судьбой сводил с ума всех своих сверстниц. От девочек у него не было отбоя со средней школы, но ни одной он не ответил взаимностью – наоборот, он неизменно отвечал им лютым холодным презрением, доводя дочек самых богатых людей Польши до слез. Его кукольная холодная красота была неприкосновенна.
В принципе, все было просто. Тадеуш искренне (и небезосновательно) считал свою мать прекраснейшей и талантливейшей женщиной в мире (ее портреты продавались наравне с картинами мастеров на лучших аукционах Европы), и потому презирал женщин как класс, будучи убежденным, что ни одной никогда не сравниться с Аурикой. Он вообще не понимал, как могут нравиться девушки, столь несовершенные создания, столь далекие от идеала.
Очень рано, еще в период первичного эротизма, лет в шесть, он осознал, что ему хочется быть всегда только в обществе мальчиков. Не просто дружить с ними и делать вид, что терпеть не может девчонок – все мальчишки проходят в детстве через этот период – но именно быть с мальчиками, держать их за руки, заглядывать им в глаза, прикасаться к ним.
В 12 лет у юного Виленски был первый поцелуй, и – ах! – именно с мальчиком. С этим юношей, одноклассником Матиушем Домбровски Тадеуш встречался до 17 лет, пока того родители не увезли в Британию, в Даремский университет. Молодые люди переписываются и по сей день и стабильно встречаются раз в год – на Рождество, но, кажется, у каждого теперь своя жизнь и они уже не понимают друг друга с полувзгляда, как прежде. Хотя Тадеуш все еще любит Мэтта за неимением других объектов привязанности. Сейчас, живя во Фанции, в Амьене, Тед страется не зацикливаться на прошлом, и у него случаются периодические связи, иногда даже влюбленности. Но настоящей любви больше не было. И часто по вечерам Тадеуш вспоминает Мэтта, глядя в вечернее небо Амьена.
Конечно, до совершеннолетия в родном Вроцлаве мальчик рос в атмосфере любви, роскоши и некоторой таинственности. Он был избалован вниманием, красивой жизнью и дорогими подарками до такой степени, что в один прекрасный день это все ему ужасно надоело, и он задумался о самостоятельной жизни всерьез – ему тогда было шестнадцать. Избаловать мальчика избаловали, но изнежить – не изнежили, и он знал, что всего хочет в жизни добиться сам. Начиная буквально с самостоятельного мытья полов в спальне. Поэтому с его шестнадцатилетия горничная убиралась решительно везде, кроме двух его комнат – спальни на втором и фотостудии, оборудованной на первом этаже. Тадеуш действительно хотел научиться все делать сам – и преуспел в этом в полной мере.
Одновременно с увлечением готикой или чуть позже Тадеуш заболел фотографией, она стала его настоящей страстью. Очевидно, именно от матери Тадеуш унаследовал любовь к запечатлению тайн природы на холсте – но, отдавая дань времени, юноша пошел по пути фотографии, а не рисования. Идея возможности выхватить у мира и времени картинку и запечатлеть ее навечно в неподвижности приводила его в какой-то суеверный восторг. С достатком его семьи получить самый дорогой из возможных фотоаппаратов не было проблемой. Однако, будучи юношей замкнутым, самостоятельным и любящим все доводить до конца, он не поддался на соблазн стать просто хозяином дорогущей техники, штампующим не несущие эстетической ценности и никому не нужные фото. Все свободное время он посвящал глубокому изучению фотографии; днями он просиживал над книгами, ходил на семинары, бродил с фотоаппаратом по божественно фотогеничному Вроцлаву, так и просившемуся быть запечатленным. Особенно осенью нравился Теду родной город, и именно осенняя пора была самой продуктивной для его творчества.
Там бы он и остался, но в 2002 Мэтт уехал в Англию, в следующем году Тадеуш узнал тайну своего рода, которая открыла ему глаза на многие вещи, которые он сам в себе не понимал, и тогда он понял, что ему не стоит оставаться в родном Вроцлаве. Приняв решение, он не стал колебаться. Поговорив со вздыхающей матерью и хмыкающим отцом, которые в конце концов одобрили его выбор, он собрал вещи и уехал на север Франции, в Амьен, поступать в Университет Пикардии на факультет искусств, и единственное, о чем он жалел, так это о том, что его любимая студия не влезет ни в один чемодан.
Почему его выбор пал именно на Амьен, он точно и сам не мог сказать – просто смотрел фотографии в интернете, выбирая какой-нибудь французский университет, где учат на фотографов, и виды этого города привлекли его внимание и влюбили в себя с первого взгляда. Почему-то Тадеушу нравилось, что именно строгий север, а не безбашенный юг дал ему кров в самой, по его мнению, прекрасной из стран.
Образованный в лучшей школе Польши, Тадеуш поступил безо всякого труда, можно сказать, с лихостью. Он полиглот, и французский язык – его самый любимый. Так что граничное условие – свободное владение языком – было соблюдено; экзамены сданы, и впереди ждало только счастье и занятие любимым делом.
Учеба в университете очень понравилась и запомнилась Тадеушу, хоть и пролетела для него довольно быстро. Он стал лучшим учеником факультета, его дипломная фотосессия была отмечена несколькими наградами. Тадеуш получил гражданство и остался в любимом Амьене, не менее любимом, чем далекий Вроцлав, где его всегда ждут мама и папа. Туда он приезжает не реже раза в три месяца: он очень уважает и любит родителей, как и старинный город, где он родился и вырос.
Теперь же он, дипломированный фотограф, один из лучших если не во всей Франции, то в Пикардии точно, живет в небольшом доме в центре, и весьма прилично зарабатывает фотосъемкой. Помимо этого он ведет курсы фотографии в культурном центре и курс портретной съемки в alma mater.
Конечно, все студентки сходят с ума по красавцу-поляку, но он все так же один. Однажды он съездил к Мэтту, осевшему в Лондоне – это была милая романтическая поездка, о которой Тед сохранил самые лучшие воспоминания – но больше этого не повторялось; они с Матиушем все больше отдалялись.
Однажды, будучи по работе в Париже, там он зашел в художественную школу, так сказать, оценить состояние современной столичной фотографии с профессиональной точки зрения и заодно посмотреть моделей. Однако вместо этого он познакомился с чудесной девушкой Ванессой, которая пришла найти фотографа для фотосессии в подарок своей подруге. Тед согласился, и с тех пор они с Ванессой остаются хорошими друзьями. Она, пожалуй, единственная женщина, кроме его матери, с кем Тадеуш общается с удовольствием. Сам по натуре замкнутый и молчаливый, он чувствует себя хорошо, когда она щебечет ему под руку даже во время съемки. Более того – он позволяет ей тискать его и заплетать волосы в косу.
Сейчас Тадеуш как никогда доволен своей жизнью и тем, что многого в ней он добился сам, собственным талантом и трудом. Только иногда ему снится, как они вдвоем с Матиушем, еще совсем дети, гуляют по осеннему парку во Вроцлаве, держась за руки.
@музыка: Flёur - Пробуждение
@темы: Тадеуш Витольд Виленски, BJD
-
-
05.07.2012 в 09:14словосочетание "глазные зубы" мя вымораживает, хотя я и знаю что оно нормальное Х_х
-
-
05.07.2012 в 21:46